а пока прода вот таая

– Ты что это решил? – зашипел Дэвид на Тома, как только за ними захлопнулась дверь. – Где и кого мы найдем за две недели?!
– Пока не знаю… но найдем же… – Том виновато посмотрел на продюсера и опустил глаза.
Дэвид задумчиво посмотрел на парней, в глазах как всегда бегали никому непонятные мысли, после которых Дэвид всегда что-нибудь да сногсшибательное выдавал.
– Завтра кастинг! – прошептал он и глаза зловеще сверкнули.
Парни засмеялись, и вся троица двинулась к выходу на палубу.

Том стоял у края борта и смотрел вдаль. Ему не давала покоя его загадочная спасительница, которую он даже не успел увидеть. Кто она? И что она делала в столь поздний час в море? И почему она спасла его? Хотя этот вопрос показался ему нелепым – ведь это было естественно, спасти тонувшего человека.
Том вспомнил, что предшествовало его падению. Да, это непонятное тревожное и вместе с тем притягивающее чувство, что на него кто-то внимательно смотрит. он мог поклясться, что год назад на этом побережье почувствовал именно этот взгляд. Но чей? И кто этот кто-то? Она? Его спасительница? Неужели местная красавица влюбилась в него и ждала целый год. Том усмехнулся, насколько глупа была эта догадка. Он помнил, что в том невидимом взгляде не было любви, скорее любопытство. И от этого Тому стало жутко. Он поежился и снова посмотрел вдаль. Солнце было в зените, по небу лениво летали чайки и иногда перекидывались криками – что-то они говорят на своем языке. «А здорово было бы понимать их язык», – подумал Том и улыбнулся своей детской мысли. Он давно не верил в сказки, с тех пор, как стоял со всеми у гроба любимой бабушки и смотрел, как ее закапывают в глубокой яме. Она всегда увлекала его в сказочный мир, где птицы разговаривали, а лошади шутили над своими ездоками, где цветы плакали, когда их срывали, а облака шалили, обливая дождем бегающих по двору детей, где дельфины резвились с русалками, а добрые феи превращали бабочек в прекрасных девушек, мир, в котором люди жили долго и счастливо. Маленький Том верил, что и он будет жить вечно, что его любимая бабушка будет с ним всегда.
Парень горько усмехнулся и отошел от борта. Сказки не было, ее не было никогда, но он точно знал, что бабушкины рассказы перед сном сделали из него того Тома, которого знали все – доброго, романтичного и смелого, смелого до дерзости, любящего побеждать и почти всегда побеждающего. Том выпрямился, сделал глубокий вдох и тряхнул головой. Надо было подумать, где искать солиста, к тому же и неплохо было бы барабанщика найти. «Сколько дел! – подумал Том, – а я тут сказки решил вспомнить» - и побежал к Георгу.

В каюте Дэвид уже собирал в папку кипу бумаг с объявлением о поиске солиста и барабанщика. Вот только места, где будет проходить грандиозный кастинг, еще не было.
– Так, я пойду искать помещение, а вы пока расслабьтесь, но только недолго и не сильно, – строго посмотрел он на парней, – и никаких девушек.
– А цыпочек? – Георг хохотнул.
– И их тоже, – еще строже и приглушенно произнес продюсер.
Парни расхохотались, и продюсер, улыбнувшись: пожелайте мне удачи, – удалился.

– Ну, и как мы будем расслабляться? – подмигнул Георг.
Том хитро посмотрел на друга, тронув козырек кепки:
– А он ничего не говорил про красоток?
– Ни-че-го, – сделал невинные глаза Георг.
– Ну тогда вперед!
И парни с громким хохотом выбежали наверх.

Пробуждение Вилли было для него каким-то необычным, хотя как всегда каждая из сестриц его чмокнула поочередно, тихо приговаривая: «в лобик» - старшая, «в щечки» - средняя, «в носик» - младшая. Это был ежеутренний ритуал. Вилли неохотно открывал глаза, потягивался и тут же отвечал сестрам – одну в лобик, другую – в щечки, третью – в носик. Потом все весело проделывали утренние процедуры, был завтрак, потом наставления отца, и утренние игры. Принц привык и уже почти не обращал внимания на это.
Но сегодня всё было для Вилли как в первый раз, всё ощущалось так осязаемо, чувствительно, что он к приятному удивлению сестер чересчур чувственно поцеловал их.
– Что это с нашим младшеньким? – Эми.
– Кто его подменил? – Эви.
– Неужели наш Вилли влюбился? – Эли.
Вилли вздрогнул. Что?
– Смотрите, как он испугался! – захихикала Эви.
– О Рей-Фридерик! Неужели это правда? – воскликнула Эмми и бросилась к нему на шею.
– Так-так-тааак, – прикусила пальчик Эли, – и кто эта счастливица?
– С чего это вы взяли? – Вилли старался не смотреть на них. – Просто я хорошо выспался.

За большим изумрудным столом, украшенным по краям перламутровыми ракушками, восседал Рей. Прислуга проплывала мимо царственных отпрысков и подносила блюда – причудливые ракушки с маленькими трезубцами. Воздав хвалу морским духам, Рею-Фредерику и всем его предкам, семья приступила к трапезе.
Вилли ел так быстро, что царь нахмурился. Сестры переглянулись и захихикали. Отце заметив, как смотрят на брата дочери, успокоился – значит, ничего плохого не случилось. Он все же покачал головой и строго сказал:
– Вильгельм.
Сын остановился, посмотрел на отца и выпрямился, затем принял подобающий наследнику престола вид и аккуратно, не спеша начал прожевывать подхваченное с трезубчика яство и так же чинно положил прибор у ракушки. Сестры прыснули, а Вилли еле сдержал улыбку. Принц продолжал роль – чинно и изящно взял длинный кубок из спиралевидной ракушки и медленно поднес к губам и сделал небольшой глоток. Сестры снова прыснули. Вилли встал из-за стола, кивнул головой в сторону отца, затем к поочередно сестрам, соблюдая их старшинство, и чинно продефилировал в сторону своей опочивальни, ритмично повиливая хвостом в стороны.
Отце лишь улыбнулся сестрам и хотел уже встать, как тут же был почти свален обратно, потому что сынишка налетел сзади и обхватил руками его шею. Рей ласково похлопал сына и поцеловал шалунишку в щечку. Вилли тут же уплыл, а его место заняли дочери, облепив отца с трех сторон. В такие минуты Рей чувствовал себя абсолютно счастливым.

Не успел Вилли отплыть от дворца, как его настигли сестры.
– Признайся, братик, куда ты направляешься?
Вилли вздернул носик и поплыл дальше, будто не слышал вопросов. Но сестры не отставали.
– Кто она, эта русалочка?
– Может, это вила?
– А может, это кто-то из пещеры Голотурии?
Вилли осуждающе посмотрел на сестер и поплыл дальше.
– Во всяком случае помни, что наследник престола не должен разбрасываться икринками направо и налево.
– Будь разборчив, братишка!
Но Вилли уже был далеко, только хвост вильнул за поворотом.

Сестры знали, что парни, едва достигнув шестнадцати лет, сразу же желали попробовать все прелести общения с прекрасной половиной подводного мира. Чаще они приплывали к добродушной и веселой Голотурии, пили пьянящие зелья и флиртовали с прекрасными вилами и русалками.
Шерман и Густав уже вкусили прелести взросления, и теперь хотели просветить своего царственного друга. Не сказать, что Вилли это не понравилось, но каждый вечер уединяться среди коралловых зарослей с длиннохвостыми русалками ему не очень хотелось.
Он помнит, как впервые приплыл в пещеру огромной и колыхающейся от веселого смеха Голотурии. Все обитательницы разноцветной и всегда сверкающей разными камнями заведения старой вилы тут же вывалились и встали длинным рядом перед тремя красавцами. Принц должен был сам выбрать свою первую, но, видя замешательство молодого наследника, Голотурия подвела его к красивой, златокудрой Виле, которая на вид была старше Вилли. «О, какой выбор!» – шепнул Шерман и подмигнул другу.
Когда златокудрая вила увлекла принца в свою комнатку, Вилли волновался так, что хвост дрожал до плавников, а в животе будто тысячи песчинок щекотали каждую клетку. Ему понравилось, как она обнимала его и гладила, как целовала его пухлые губы, проводя кончиком своего языка по белоснежным зубам, как слегка топорщились чешуйки по всему его хвосту, когда она проводила по его бокам и касалась пупка, как он чувствовал, что под пахом мелкие чешуйки растворяются в его теле и выдвигается его нефритовый жезл. О, это было действительно неповторимое ощущение. Опытная вила знала, какой гость пожаловал к ней и какая честь была оказана ей Голотурией – многое бы отдали русалки за то, чтобы «просветить» этого симпатичного царского отпрыска. Вилли помнит, какие сильные чувства он испытал, когда он погружал свой жезл в ее розовую рАкушку, как кровь в венах, словно волны, приливала и отливала в момент их плавных движений, когда они в любовном танце кружились вверх и вниз, прижавшись друг к другу, прилипнув, как улитки прилипают к любой гладкой поверхности, как кружило голову от движения его жезла внутри этой волшебной рАкушки, и как он чуть не задохнулся от ощущения, когда словно тысячи золотистых мальков мигом проплыли перед глазами, как извивался он, когда вила вытолкнула его жезл и руками притянула его к себе, и изумрудная жидкость выплеснулась наружу, а принц, раскинув длинные руки в стороны, плавно упал на мягкую раковину, устланную морским мхом.
За все время любовных игр Вилли не прикоснулся сам к прекрасной «собеседницы», он просто хотел ощутить, что это такое – стать взрослым. Позже, когда они иногда приходили сюда, он дарил ласки русалкам, но никогда не ощущал того трепета, о котором рассказывали Густав и Шерман, просто он всегда ждал, когда выдвинется его жезл и он снова увидит золотистую стаю мальков перед глазами. А однажды, когда он хотел влить изумрудную жидкость в свою очередную подругу, она резко оттолкнула его и виновато улыбнувшись, довершила процесс руками. Да, царскими икринками разбрасываться нельзя. Вилли вздохнул и поцеловав русалочку, выплыл к хозяйке пещеры, поблагодарить ее за новую игрушку для принца.
Но сейчас он плыл не к ней. Он плыл к своему любимому собеседницу – у него столько вопросов.

На сегодня это всё.