В машине тепло и сухо, а снаружи холодно, и падает крупными снежинками снег. Небо теряет остатки синего, день заканчивается, воспоминания о нем плавно перетекают в ночь, меняя остроту восприятия и замедляя течение мыслей. Роскошная машина тихонько урчит, приглушенно шумят встречные, каждый раз неожиданно ослепляя светом своих фар, яркими пятнами выныривая из пустоты и пропадая бесследно.
Ты реагируешь на свет, на тепло и, может быть, немножко на звуки. Уютно устроившись на заднем сидении, остро ощущая свое тело, ты молчишь и смотришь в окно, напряженно вглядываясь в одну точку. Дверь, куда он вошел, и откуда должен выйти, и тогда... Что? Что произойдет позже? Он сказал, что все контролирует. И тебя тоже? Что будет?

Нервно облизываешь губы. По кругу язычком, закусывая нижнюю, более полную губу. Дурная привычка, с которой ты и не собираешься бороться. Ты решил это сам? Да, конечно, "я все решаю сам, я свободен в своем выборе". Как мило в это верить. И как странно просыпаться ночью и думать, где правда, а где ложь. Тебе же нравится? Да, нравится. Как хорошо, когда все довольны...
Глаза устали, ты отрываешь взгляд от двери и рассматриваешь свои ногти. Пора поправить маникюр. Завтра, все завтра... Ты начинаешь переживать, все ли в порядке с твоей внешностью. Какая глупость – не взять сумку, значит, зеркала нет, косметички тоже, но зато ты успел помыться и переодеться. Когда уходил – выглядел на все сто, вряд ли успел что-то размазать, только, как всегда, съел весь блеск, но это ничего – от постоянного облизывания губы сияют. Как на первом свидании... Столько нервотрепки.

Немного успокоившись, ты поднимаешь голову и смотришь снова на дверь, почти подскакивая на сидении от удивления – он идет. А ты и не заметил, просмотрел. Он идет резкой походкой, высокий, темноволосый и темноглазый, в элегантном пальто поверх костюма, держа в руке какую-то папку. Ты замираешь в нетерпеливом ожидании, машинально готовя фразу приветствия. Он обходит машину и открывает дверь со своей стороны, садится, отработанными жестами придерживая пальто, снимая его и кладя папку в отделение для вещей. Ты не успеваешь выдать заготовленный текст – звонит мобильный. Он улыбается извиняющейся улыбкой и отвечает на звонок.
- А, добрый вечер, Хельмут. Все отлично... Да. Да, конечно. Как не получили? Мы кинули вам половину суммы еще вчера. Не видите деньги? Странно, сейчас перезвоню в бухгалтерию, пусть разберутся. Нет, завтра. Да, самолетом. Терпеть не могу летать, но другого выхода нет. Да, совершенно согласен – то чего боишься, тебя преследует. Но так мы ведь преодолеваем свои страхи? Вы согласны? Да. Хм... Неужели? А когда это было? Да, вот удивительная бывает жизнь. Да. Ну, я думаю, вопрос решим. Созвонимся завтра. До свидания! И приятного вечера!
Он боится летать самолетом... Ты потрясен, потому что тебе казалось, что этот мужчина ничего и ни кого не боится. Он выглядит неуязвимым и сверхсильным, способным решить любые проблемы и преодолеть любые препятствия. Ты улыбаешься и начинаешь первым разговор:
- Разве ты боишься летать?
Он заканчивает просматривать пропущенные звонки и выключает мобильный.
- Все, ничего срочного больше нет. Итак, займемся тобой, мой милый мальчик. Боюсь ли я летать? Да. Но это не мешает моей жизни, только добавляет остроты. Каждый раз, когда я лечу самолетом, я побеждаю себя самого, свой страх. Это очень увлекательная штука – побеждать себя. Разве не так?
Ты удивлен. Молчишь, опять не зная, что ответить. Он снова удивляет тебя. Никто не ведет таких разговоров, как он, с каждой новой встречей ты ждешь от него чего-то нового, неожиданного. С ним очень интересно. Но, в то же время, ты рискуешь, балансируешь на тонкой ниточке без страховки, понимая, чем может закончиться ваше, на первый взгляд, невинное общение. Ты помнишь, о чем вы договаривались, но неуверен, что все произойдет сегодня. И он ведет себя так, как будто ничего не происходит. Пока...

Он улыбается и начинает отдавать приказы водителю. Ты не слушаешь, размышляя, что тебя ждет сегодня вечером. Если ты скажешь "нет" – это и будет "нет"? Он послушается? Насколько рискованно отдавать себя приливу, порыву ветра? А он тоже – стихия, он не человек, не совсем человек... Водитель поднимает перегородку. Вы остаетесь в интимном уединении. Машина плавно трогается с места. Он кладет одну руку на сидение, удобно устроившись для неспешного разговора. Его глаза стали жесткими, недобрыми, он собирается вести свою игру, а тебе приходится только напряженно ждать, что будет дальше.
- Думаю, тебе стоит привести себя в порядок.
- Что-то не так? – ты осторожно ощупываешь свое лицо.
- Вот именно.
Он улыбается, наклоняется и достает неизвестно для чего припрятанный флакончик жидкости для снятия макияжа, зеркальце и чистые салфетки. Он готовился к вашему свиданию?
- Вытри косметику.
Это уже приказ. Ты подчиняешься, принимаясь за дело. Он следит за твоими уверенными движениями.
- Сам умеешь?
- Да. Ну...когда выступления или съемка, то мне делают профессиональный макияж, но я сам тоже умею.
Он наклоняет лицо ближе к тебе.
- Замечательно, но сегодня нам не нужна косметика.
- Почему? Я же так красивее?
- Нет, она помогает тебе прятаться.
- Прятаться?
- Да. Прятаться. Прятать свое настоящее лицо.
Ты был уверен, что он окажется более оригинален.
- Уф, ты хочешь посмотреть, как я выгляжу без косметики? Как Том, это же понятно. Только я красивее Тома.
Он смеется, хотя ты ничего смешного не видишь.
- Очаровательно! Ну, что ж, на словах ты не поймешь. Будем практиковаться. Ты помнишь наш разговор в среду?
Он все-таки вспомнил!
- Да, помню.
Внутренне ты весь напрягаешься, проверяешь работу еще раз и отдаешь жидкость, зеркало и использованные салфетки. Все, красоты нет.
- Ты согласен?
- Только с условием...
- Если тебе что-то не понравится, то ты откажешься?
- Да!
- Не пойдет. Если ты согласился со мной пойти, то ты согласился на все. Дороги назад нет. Сейчас последний шанс. Либо ничего, либо все. Либо ты едешь со мной, либо я высаживаю тебя, где скажешь, и мы больше никогда не увидимся. Решай.
Он откидывается на сидение. Это не выбор – это приговор. Он улыбается, спокойный и уверенный в твоем выборе.
- Я остаюсь.
Ты чувствуешь неправильность происходящего, но не можешь остановить слова, которые произносишь, как будто они исходят от кого-то внутри тебя.
- Ну, что получилось... Так, уже лучше.
Он протягивает руку и отводит волосы от лица.
- Протяни руки.
Ты протягиваешь, и он снимает все кольца и браслеты, складывая в свой кейс.
- Не беспокойся, потом верну. Хочу, чтобы ничего не мешало.
- Мешало? Чему?
- Ощущать себя. Еще сними, будь добр, этот ошейник...
Ты повинуешься. Ошейник, прямо таки... Он спрашивает деловым тоном:
- Все? Осталась только одежда?
- Да, одежда. И я сам.
Он потирает подбородок и пристально тебя разглядывает.
- Сними куртку. И футболку.

Он отодвигается от тебя и обозревает открывшееся ню. Ты не выдерживаешь и поворачиваешь голову. Он снова улыбается, и по-прежнему невозмутим. Почему? Он не хочет тебя? Обнаженность мешает и заставляет стесняться. Он полностью одет, и контраст между вами добавляет перчинки. Мучительно хочется прикоснуться к себе, но ты не решаешься даже посмотреть вниз. Молчание затягивается. Ты решаешься на вопрос.
- Почему ты одет?
- Я хочу, чтобы ты почувствовал себя, свое тело, свою сексуальность. Ты очень красивый парень. Именно парень. И любить сегодня я тебя буду как парня, а не как девочку.
Ты обижаешься.
- Я и есть парень!
Он только смеется. Тебе нравится его смех, его улыбки, ты чувствуешь, что от него идет теплая энергия, он не причинит вреда, он собирается открыть тебе тайны твоего тела... Внезапно что-то меняется - машина остановилась. Твой спутник оглядывается.
- Все, приехали! Одевайся и выходи.

Он ждет, пока ты не натянешь все свои шмотки обратно. Молния не желает застегиваться, тебе чертовски неудобно, да и места мало. Он выходит из машины и через пару секунд открывает дверь с твоей стороны, вытягивает тебя, с расстегнутыми штанами, наружу, и легко поднимает на руки. Инстинктивно ты обхватываешь его за шею, прижимаясь крепче. Он несет тебя к дому. Ты разглядываешь старинный особняк, ухоженные клумбы, голые деревья, морозное небо. Снег уже перестал идти. Дверь открывается перед вами, твой будущий любовник без всякого видимого усилия поднимается по ступенькам и заносит тебя в дом.

Дверь открылась как будто сама по себе, но где-то на периферии зрения промелькнул человек, какая-то прислуга. Холл, прямо, мимо шикарного камина, поворот и вверх по лестнице. Картинки мелькали с неимоверной скоростью, ты прижался лбом к его плечу, обняв за шею, ощущая себя невесомым – с такой легкостью он тебя нес. Нет, не нес, почти бежал, не считая твой вес существенным. Ты в последнее время раздался в плечах и стал мужественнее, прибавил пару килограммов, никакого жира – кости еще растут. Он так силен, это приятно. Никто никогда не носил тебя на руках.

Покачиваешься от быстрой ходьбы и чувствуешь себя живым, восхитительно наполненным радостью жизни. Адреналин – это лучший в мире наркотик, ты опьянен собственной храбростью и возбуждением, таким острым, что достаточно одного взгляда на твою ширинку, чтобы понять истинную цель вашей встречи.
Он останавливается на пороге комнаты. Дверь открыта, это спальня. Роскошная большая кровать, пушистый ковер на полу, уютное кресло и настоящий камин. Да, дом старый, на крыше были трубы. Романтика... Как и мечталось. Никакого секса в гримерных или туалетах. Нет, ты достоин лучшего, привык получать только топовые вещи, лучшие номера. И умелых, нежных любовников... Проба состоится, тест-драйв. Ты уверен. Любой опыт бывает полезен, как узнать, нравится что-то или нет, если ни разу не попробовать?

Столько мыслей и вариантов отхода, но решения принимать ему, твоему долгожданному первому мужчине. Смешно вспомнить, как Дэйв предлагал снять парня. Ты никогда не соглашался марать себя даже об этих девчонок, не говоря уже о проститутках, а тут еще и мужчину предложили. Все, что угодно, лишь бы ты был в форме и готов к работе. Любыми способами. А если бы вы были наркоманами, он бы первый снабжал вас дурью, только бы в нужное время вы говорили нужные слова и делали нужные вещи, а потом вам было бы позволено валяться в номерах и убивать себя, как заблагорассудится.

Ты всем показал: Дэйву, парням, Клаусу, журналистам, фанаткам. Правда, никто об этом не знает, ты не настолько глуп, очарование неведения – замечательный козырь, который не следует так быстро терять. Еще пару лет можно протянуть. Никто не знает про вас всей правды. А сегодняшним вечером ты собираешься заниматься сексом с мужчиной. Вдвойне сладко – это твоя страшная тайна, которая есть у каждой уважающей себя знаменитости.

Улыбаешься, глядя на его профиль. Он опускает тебя на пол, вопросительно смотря в твои шоколадные глаза.
- Тебе нравится? Уютная комната? Или недостаточно хороша?
- А возможны варианты?
- Да. Есть синяя комната...
- Не надо, я пошутил! – ты подбегаешь к кровати и с разбегу плюхаешься на шелковые подушки – Как мягко... Шелк! Супер! Мне нравится, ты хорошо все устроил! И камин горит. Только свет нужно сделать приглушенным. Тогда будет как в фильмах.

Он смотрит и думает: "Вот показушник! Ему внешняя сторона вещей важнее того простого факта, что я сейчас его трахать буду. Ни единого слова о защите, или о смазке. Никакого страха. Лишь бы все красиво было. Очаровательный малыш. Только не хочет меня никак называть, я, конечно, понимаю, но неужели там все так сложно?"
- Назови меня по имени. Ты ни разу не назвал меня по имени сегодня...
Ты морщишься и удивленно смотришь. До этого прыгал на кровати и болтал ногами, а теперь замкнулся. Это и его имя тоже, но... Как ответить, чтобы не обидеть? Невозможно выговорить его имя вслух, разве не ясно?
- У тебя есть еще имена? Прозвища?
- Нет. Только имя и фамилия. Никаких семейных, средних имен нет. Да, и прозвищ тоже не было никогда.
- Я не буду называть тебя по имени.
- Что же...
Он уступил – ваши отношения только начинаются, а ты уже добиваешься своего. Это хороший признак. Он подходит к кровати и садится рядом. Ты смотришь в огонь, и блики играют в твоих карих глазах, отворачиваешься и видишь, как он заворожено уставился на тебя особенным взглядом, который ты часто замечаешь, но привык уже давно и равнодушно пропускать. Поначалу были необычные ощущения – ловить такие взгляды окружающих людей, ладно хоть женщин, но и мужчин тоже. И знать, что в конечном итоге, никто не может сопротивляться твоей красоте. Единственный минус – ты сам не знал никогда, как ее применять на практике.

Только методом проб и ошибок можно узнать, каким путем идти. Но чувствовать восхищение и внимание такого опытного и красивого мужчины безумно приятно. Красивого – это немаловажно. Ты ведешься на красоту как бабочка на свет.
Он наклоняется к тебе и обнимает одной рукой за плечи. Сейчас будет целовать. Лучше закрыть глаза, но невозможно оторвать взгляд от огня в камине. Душе пора улететь на время, тело останется одно, чтобы пережить испытание.

Он вырывает тебя из мира фантазий, притягивая к себе и целуя в губы, сразу жестко и властно, а левой рукой залезает тебе под футболку и гладит живот. 100-ваттные лампочки вспыхивают в твоей нервной системе, посылая импульсы к мозгу, нервные окончания кричат о наслаждении, мышцы живота сжимаются, губы открываются бесконтрольно сознанию. И ты падаешь в поцелуй, в ласку крепких рук, в объятия мужчины. Как долго ты не решался рискнуть, и чутье опять не подвело, этот человек – именно то, что нужно.

Он устраивает тебя у себя на коленях. Все напряжение, волнение, страх, желание, возбуждение, все эмоции и ощущения, которые ты сейчас испытываешь, сосредоточились в паху. Твой член упрямо поднялся и живет своим умом, ты не можешь и не умеешь его контролировать. Начинаешь двигать бедрами, инстинктивно стремясь получить разрядку, изгибаешь спину, крепко вцепившись в его плечи, пытаешься слиться с ним, трешься о его член своим. Столько одежды... Нужно раздеться.

Он потрясен, до этого ты вел себя намного сдержанней. Облизывание губ – дурная привычка без всякого подтекста – становится приглашением, и ты ловишь себя на том, что готов уже мастурбировать, глядя на него своими карими бездонными глазами, в твое тело кто-то вселился, пока ты смотрел на огонь, не иначе. Кто-то похотливый, с грязными мыслями, которые тебе бы не пришли в голову никогда. Медленно, с неизвестно откуда взявшейся грацией стриптезерши, приподнимаешь край футболки, сладострастно прогибаясь, выставляя живот и член вперед. Он смотрит, не в силах оторваться, очарованный твоими движениями, стягивая свои брюки, вытряхивая себя из одежды, не отводя взгляда от твоего беззащитного живота с провокационной звездой внизу. Ты тянешь тонкую ткань вверх, приподнимая почти под горло, обнажая соски. Его член чуть ли не выпрыгивает из трусов, большой и толстый, как ты и догадывался еще в машине. Проводишь пальцем по правому соску, сжимаешь его, наслаждаешься ощущениями, смотришь на своего любовника, теряешь голову от мысли о том, как вы выглядите со стороны, абсолютное распутство, и чувствуешь, что сейчас кончишь. Немая просьба отражается в твоем взгляде, и он уже рядом, еще крепче вжимает тебя в кровать, обхватывает руками бедра и проводит языком по головке, слизывая вязкую смазку. Сумасшедшее напряжение взрывается наслаждением... Ты не успеваешь почувствовать нежность и влажность его рта, он еле успел подставить свой рот и попробовать вкус твоей спермы.

Комната перестает вращаться, и ты приходишь в себя. Он лежит рядом. Поглаживая тебя по пояснице круговыми движениями, все еще возбужденный, но прекрасно себя контролирующий. Когда ты успел перевернуться на живот? Никаких вопросов, никаких ответов, хочется только лежать, слушать собственное дыхание и ни о чем не думать.
- А вот теперь иди, помойся. Если хочешь, я отнесу тебя и помою сам.
Почему-то эта мысль тебе не нравится.
- Я лучше сам.
Ты встаешь, но тело не хочет слушаться, оно как будто чужое и странно потяжелело.
- Халат, полотенце готовы. Ты легко их найдешь.
Благодаришь, не оборачиваясь, и идешь в смежную со спальней ванную комнату. Не тратя времени на поиск халата и полотенца, забираешься в ванну и включаешь душ. Выравниваешь температуру, делая воду не очень холодной, и не очень теплой – летней, стараясь не намочить голову, подставляешь тело под струи воды. Прохладная вода возвращает ощущение реальности, и что-то неуловимо меняется, но ты отмахиваешься от непрошеных мыслей, намыливая свое худое гибкое тело.

Гул в ушах заглушает шум воды, тонкая, прозрачная, но невообразимо крепкая пленка обволакивает все тело, пространство раздвигается, меняя границы, превращая ванную в убежище, а воду в поток музыки. Ноги подкашиваются, и ты падаешь на колени, скользя пальцами по плитке, пытаясь ухватиться за что-то, найти поддержку, но 90-градусный откос стены не дает такой возможности. Вода льет на голову, ты бросаешься в сторону из-под струй, поворачиваясь, пытаясь найти опору, выбравшись на сухое место, ты садишься и смотришь в потолок, запрокинув голову, отводя пряди мокрых волос с лица.

Сердце сильно стучит, но недавний оргазм здесь не причем. Ты ловишь ртом воздух, и пленка начинает лопаться, как будто рвется наружу крик, внезапно к предметам возвращается резкость, а звуки оглушают. Шум воды мешает сосредоточиться, ты тянешься и выключаешь душ. С последними падающими каплями вытекающей из ванной воды начинают капать слезы, ты зажимаешь рот рукой и сворачиваешься калачиком на гладкой эмали.

"Зачем?"
"Зачем?"
"Зачем я это сделал?"
"Нет, я не хочу больше".
"Я не хочу, чтобы он меня трогал!"

Ты в полной растерянности и не понимаешь, почему так плохо, почему чувствуешь себя грязным и сломленным. Он показал тебе, насколько распутным ты можешь быть. Стоп, это еще не все. И не самое главное. Он руководил тобой, твоими эмоциями, возбуждением, даже твоим оргазмом, повел тебя туда, куда ты еще не хочешь идти, ведь то немногое, что тебе оставили – право распоряжаться собственным телом – ты сегодня отдал, и больше не имеешь никакой власти над собой. Он возьмет тебя, потому что может, раз сильнее, ведь ты согласился поехать и ответил "Да". Добровольно. Если бы все было по-другому... С кем-то нежным, влюбленным в тебя, согласным быть ведомым, а не ведущим за собой. Все неправильно, а невыносимее всего, что ты чуть не закричал его имя.

"Том!"
"Том!"
"Том, Томи, почему я поехал, почему ты не остановил меня!"
"Томи, помоги мне..."

Ты не можешь выйти к нему и не можешь оставаться в ванной вечно. Он скоро придет за тобой, унесет на кровать и это будет новая точка отсчета в твоей жизни, и совсем другая потерянная девственность. Беда в том, что ты слишком заигрался и понял, что это все совершенно тебе не нужно - тогда, когда уже поздно оправдываться и заявлять, что познавать новое можно и заочно.

Это страшно. Невыносимо стыдно... Тебе понравится. Ты знаешь, что понравится, он сможет, он опытный. И от невыносимой дрожи во всем теле, от предчувствия завершения ты еще сильнее ненавидишь себя. Крик рвется, пленка лопается, ты дрожишь, теряя над собой контроль, хватаешься за края ванной и лихорадочно ищешь какую-то одежду. Ничего нет, только халат на вешалке и прочая ерунда. Хоть что-то! Одеваешься, думаешь: "Только бы побыстрее выбраться... Потом мы с Томи еще посмеемся об этом! Быстрее - в гостиницу, сидеть перед телевизором, жевать пиццу и смотреть боевик на ДВД. Да уж, опять не получается из меня гея. Вот бы все посмеялись. Лишь бы он не трогал меня, да, только бы не трогал. Я... Я не выдержу тогда..."

Ты влетаешь в спальню, с силой рванув дверь, отчего она громко ударяется о стену, и звук бьет по нервам. Не глядя на разобранную постель, ищешь свои вещи и начинаешь на ходу переодеваться, стараясь не думать про свою наготу. Плохо скоординированные движения замедляют тебя, руки кажутся такими худыми в свете камина, какими-то слишком желтыми и костлявыми, наклоняешься, берешь, надеваешь, ищешь, берешь, надеваешь, и на этапе брюк твою руку перехватывает его рука, мощная и сильная, он явно много времени проводит в тренажерном зале, подхватывает и тащит за собой, ты пытаешься бороться, но ваши силы не сравнить, зазевавшаяся жертва снова попала в зубы хищника, только теперь ей уже не вырваться. Больше нет шансов. Проносится предательская мысль: "А может так и лучше? Я все равно не смогу вырваться. Он же не сделает мне больно?" Вот именно этого ты и боялся – что потеряешь себя, поддашься и подчинишься.

Он в который раз за вечер с уже наработанным опытом вытаскивает тебя из одежек. Раздев, отшвыривает шмотки подальше от кровати, сжимает запястья и начинает целовать, медленно, со знанием дела, от ушка к ключице, от соска к звездочке, следуя по проторенному шелковому пути удовольствия. Ты снова загораешься в ответ, глупый неопытный мальчик, выдавая себя стоном. Он улыбается довольной улыбкой победителя, постепенно успокаиваясь, переходя от резких движений к нежности и ласкам. Притягивает тебя, обнимает, ты кладешь голову на его плечо, всхлипывая, и смиряешься, успокаивая себя тем, что люди всегда боятся неизвестного. Он нежно гладит твою спину и целует в щеку.
- Ну, скажи, скажи мое имя... Я завоевал тебя, сегодня ты мой, я сейчас сделаю тебя своим... Скажи, как меня зовут... Скажи...
Пару секунд ничего не происходит. А потом ты чувствуешь, как в буквальном смысле этого слова холодеет твоя кровь, пропадет возбуждение - все в один миг, и ты начинаешь кричать, как никогда не кричал, не думая о том, что можешь сорвать голос.

"Тоооооом!!!"

Ты кричишь, и он уже не сжимает тебя в объятиях, его тепло уходит, он пытается успокоить, но ты уже не владеешь собой, заходясь в припадке ярости. Пытаешься бить его, нападать, от неожиданности он не очень сопротивляется, не чувствуешь своего тела, не чувствуешь ничего.

"Тооом!"

И внезапно замолкаешь и падаешь на кровать, измученный.
Неудавшийся первый мужчина в твоей жизни потрясенно шепчет:
- И этот... На чем же этот сидит? Музыканты хуевы! Ни дня без наркоты... Пример для молодежи. И что с тобой теперь делать?

Ты слышишь его, но прислушиваешься не к его словам, а к своему дыханию.
Вот так все закончилось. Он ушел. Ты успокоился и потихоньку оделся. Волосы не просохли, но это уже ни имело никакого значения. На журнальном столике лежали кольца и прочие мелочи, которые он забрал в машине. Рассовав их по карманам куртки, ты вышел в коридор, оглядываясь по сторонам. Но никого не было. Спустился вниз. Машина по-прежнему стояла у подъезда, шофер ждал за рулем. Звезды все так же светили, как час назад, а ты ведь думал, что когда будешь выходить из этого дома, они уж точно будут светить по-новому... Ничего не оставалось – только занять то же самое место и назвать гостиницу. И сидеть всю дорогу, обнимая себя руками, и безразлично рассматривать ночной город, пробегающий мимо.

Дороги до гостиницы как раз хватило, чтобы придать лицу соответствующее выражение легкого безразличия и усталости. Стараясь не смотреть на человека за рулем, ты вышел из машины и пошел к входу, сосредоточившись на движении. Портье поменялся, предыдущий точно был лысый, а этот рыжий и с усами. Выдавая ожидаемые фразы, ты получил на руки магнитную карту и пошел к лифту, не оглядываясь и ни на кого не обращая внимания. В лифт ты вошел один, и больше желающих им воспользоваться не было, и слава богу, сейчас тебе казалась невыносимой мысль о том, чтобы стоять рядом с незнакомыми людьми.

Войдя в номер, ты кинулся к мобильному и набрал Тома.
- Томи, в каком ты номере?
Ноль эмоций.
- Том! Ты что, обиделся? В каком ты номере?
Со сдерживаемой злостью:
- 516.
Вот так всегда, Том опять обиделся, из-за того, что снова ты сделал что-то без него и проигнорировал его просьбы.

516.. вот он. Ты постучал, стараясь быть культурным и соблюдать негласные правила поведения. Том закричал "заходи!", и ты вошел, готовясь к вопросам и придумывая ответы, но отлично понимая, что продержаться и не растрепать все, как было, тебе хватит выдержки максимум на полчаса.

Том сидел на кровати с сигаретой в правой руке и бутылкой пива в левой. Дреды он завязал и снял свою белую футболку, которую ты запомнил: когда вы расстались, он был точно в белой футболке. В таком виде Том казался старше, и ты в который раз подумал о прекрасном способе подзаработать – продать фотки голого Тома. Увы, не катит – он ответит тем же, и ты этого не переживешь, остается зарабатывать честным трудом...

Считывать настроение брата легко как открытую книгу. Злость, ревность, обида. Как это так маленький братишка куда-то пошел без меня? И не сказал, куда? Ничего вообще не сказал, урод!
- Том. Успокойся. Все со мной в порядке. Я вернулся. Давай закажем поесть чего-нибудь и будем смотреть видео.
Ты искал новые ДВД, которые вам принесла Дунья, их точно забрал Том, сегодня была его очередь выбирать фильм. Том глубоко затянулся сигаретой, выдохнул дым и затушил окурок в пепельнице.
- Ты слишком глубоко затягиваешься.
- А ты меня еще поучи, - наконец-то взорвался Том, - где был? Я тебя прикрывал от Дэйва все время, что ты шлялся. Отвечай, где был?
- Ты мой брат, но я не обязан тебе докладывать. Я и сам могу разобраться в своих делах. А вот ты явно нет. Посмотрели бы сейчас на тебя фанатки. Мачо.. ага, а как же. Ночь в обнимку с подушкой – вот это все, на что ты способен! Я хоть пытаюсь вести сексуальную жизнь!
- Я, блядь, вижу, какую ты жизнь вести собрался!
И ты ломаешься, лишь поначалу поддавшись вашей обычной перебранке...
- Не надо, не доставай...
Но Том разошелся и его было не остановить. Он сорвался с кровати, подлетел к тебе и принялся трясти за руку.
- Ты знаешь вообще, зачем тебе голова? Чтобы думать! Никогда не догадывался? Ты ни хуя не думаешь? С кем ты был?
- Ты же знаешь, с кем...
- С ним.
- Да...

И только теперь Том почувствовал твое состояние, пугаясь безразличному пустому взгляду и дрожи, которую он ощутил, дотронувшись до руки.
- Билл? – Том смотрел на тебя, прощупывая душу как рентгеном. Трудно что-то хранить в секрете от своего близнеца.
Ты кинулся к брату, обнимая его и зарываясь носом в его дреды.
- Что? Что было? Ты это сделал? Тебе плохо?
- Успокойся, ничего я не делал. Не было ничего. Почти. Ну... ТОГО не было.
Том молчал, тупо уставившись на тебя.
- Не трахался я с ним! Что смотришь? Не смотри, мне и так тошно.
- Точно?
- А я бы не понял разницы, да?
- Почти?
- Я не хочу говорить.
- Расскажешь...
- Потом. Я хочу помыться сначала.
- Иди.

Ты устало побрел мыться. Третий раз за последние три часа. Плюс утренний четвертый. Что ж, чистота сохраняет здоровье. После душа ты стоял перед зеркалом, довольно большим, не было видно только ног, и рассматривал свое тело. Синяки... Мерзость... Уже проступают на коже. Завтра ты весь будешь в этих пятнах.

Том заглянул, рассчитывая увидеть, как ты пялишься в зеркало, и не напрасно. Он подошел и встал за спиной, и тут же ткнул пальцем в синяк, появившийся на бедре.
- О, здесь самый большой! Смотри, какой синячище! Мне этого козла убивать медленно или быстро?
Ты улыбнулся, но не ответил и продолжил вертеться, разглядывая себя. Том больно тыкал во все синяки на спине, бедрах и попе, стараясь быть полезным в своем понимании, пока ты не закричал на него:
- Иди отсюда! И убери свои руки! От тебя синяки еще больше станут!
- Не станут, больше некуда!
- Иди, грей мне место!
- А ты попридержи язык и не кричи на старших!
- Кто старший? А? Томи, это смешно просто.
- Я старший.
- Ты идиот!
- Сам идиот, и сегодня ты это доказал.
- Придурок!
- Урод!
- Сам урод со своими дредами долбанными!
- Ага, зато все свое, а не накладное!

Том решил, что это последнее слово, и выскочил из ванной, хлопнув дверью. Ты медленно вытирался, радуясь, что все позади и можно снова спокойно ругаться с братом. Все так же устало выбравшись из ванной, доплелся до кровати, упал на нее и потянулся к бутылке пива, стоящей на прикроватной тумбочке.
Том зорко следил за твоими движениями и перехватил бутылку.
- Сначала расскажи, а потом налью. Если захочу.
- Отберу.
- Я сильнее, не выйдет, - довольный собой, пригрозил Том, но его слова мгновенно вернули тебя назад, в большую спальню с камином.
- Ты знаешь...
- Конечно. Я все знаю про тебя.
- Том, заткнись.
- Да молчу я. – Том закурил новую сигарету, устраивая пепельницу между вами. – Будешь?
- А мои где?
Том порылся в своей бездонной сумке.
- На, держи запасные.
Он держал зажигалку, чтобы ты мог прикурить сигарету, пытаясь словить огоньком движение твоей дрожащей руки.
- О, все серьезно...

Вы молчали. Том пытался переварить услышанное. Ты потихоньку засыпал с сигаретой в руке. Но хотелось сказать что-то такое, важное и подводящее итог.
- Иногда я думаю, что больше не спою ни слова, не смогу ничего больше, мне кажется, я ни на что не способен. Но мы два стойких солдатика, правда? Как в сказке. Мы вдвоем против всего мира. И мама не поможет. Мы уже все, выросли.
- Ну, да. Так и есть, мы вместе.
- А мама звонила?
- Да, когда ты... шлялся.
- Все, успокойся уже. Я позвоню сейчас, и буду спать. Ты еще хочешь смотреть фильм?
- Да нет, и так сегодня куча впечатлений. От тебя, в основном.
- Ох... Том.

Ты пошел за мобильником и вернулся в кровать, ложась и зарываясь в одеяло. Мама подняла трубку сразу же, как будто ждала звонка.
- Билли! Я как раз собиралась тебе позвонить. Тому я уже пожелала спокойной ночи, а тебе нет. Как у тебя прошел день? Вы опять давали интервью весь день, да?
- Мама...
- Наверное, смотрите сейчас видео? Мы сегодня смотрели неплохой фильм, "Painted Veil", исторический, драма можно сказать. Скотти с нами сидел весь фильм. Даже ему понравилось. Он опять лаял, когда ваш новый клип показывали по телевидению.
- Мам, я..
Ты никак не мог собраться с мыслями, что вообще хочешь сказать. Что-то важное...
- Да, сына?
- Мам... Я...
Симоне забеспокоилась.
- Вам отменили те два дня выходных, и ты не приедешь на день рождения бабушки?
- Нет, все в силе. Я не то хочу сказать. Мм..
- Что-то случилось?
Вот этого не надо – чтобы мама себя начала накручивать.
- Нет! Все в порядке. Я... ну, не знаю, настроение такое странное у меня. Не знаю, начинаю втягиваться в работу, наверное.
- Это понятно, у вас так всегда первые пару недель.
- Ну, так уже не пару...
- В этот раз дольше, выходит.
Ты чувствовал, что она улыбается. Что-то очень важное пришло само.
- Мам...
- Да?
- Я тебя очень-очень люблю. Ты будешь меня любить, что бы я ни сделал?
- Билл, я буду любить тебя в любом случае. Даже не сомневайся.
- Спасибо, мам!
- Я тоже тебя люблю, малыш. Крепко-крепко. Иначе бы никогда вас не отпустила...
- Я знаю.
Том заревновал:
- Так, а меня никто не любит?
Ты передал ему мобильник, и он еще 2 минуты выговаривал твои деньги, расписывая ваши утренние приключения и развлекая этим мать.

Отключив телефоны и убрав верхний свет, вы уютно устроились на большой кровати. Уже засыпая, ты не удержался и спросил:
- Том, а почему мы боимся летать? Самолетом.
Том проснулся и ждал повтора, не услышав вопроса.
- Том...Томи...
Том сонно прошептал:
- Слушай, а как его звали?
- Кого?
Том придвинулся ближе и раздраженно фыркнул:
- Кого, кого... Его. Сегодняшнего.
- Я не хочу произносить его имя.
- Почему? Я могу посмотреть визитку. У тебя была его визитка, я помню.
- Тогда посмотришь.
- Не легче ли сказать? Что у него за имя такое, что ты не хочешь говорить?
- Да... обычное имя. Том.
- Что?
- Имя – Том!
- Его?
- А я что говорю!
- Я думал, ты меня зовешь.
- Ты понял?
- Да, ясно все.
- А теперь спи.
- Это ты меня разбудил.
- Все, спи. Спокойной ночи.
- Сплю, сплю. А почему именно он? Что в нем такого?
- Ничего такого.
- Ты тупой. Почему он?
- Он просто... боится летать самолетом, как и мы.

Вы засыпали, держась за руки и посапывая, убаюканные теплом друг друга.
Летать сегодня у тебя не вышло.
Что ж, мало кому даются крылья.

Вчера вечером ты чуть не заснул с сигаретой, так хотелось спать, но ночью несколько раз просыпался и ходил пить или просто лежал, теряя ориентацию во времени и пространстве, Берлин или Рим, Москва или Париж – все города сливались в пеструю, кричащую массу, вспышки фотокамер, улыбки, взгляды, взгляды...

Ночь никак не заканчивалась. Краткие 10-15 минут сна, казавшиеся часами, а потом резкое пробуждение, утомляли тебя. Каждый раз, проснувшись, ты забывал, где находишься. Снился сон, отрывочный и бессмысленный, похожий на плохой фильм, который смотришь с середины.

Том здорово отвлек вечером от невеселых мыслей, но сейчас, ночью, в очередном гостиничном номере, наедине с собой, лежа с закрытыми глазами и кутаясь в одеяло, ты пытался прогнать реальность и заснуть, но какая-то мысль на периферии сознания, какое-то ощущение мешало спать, вытаскивая тебя из путаных снов. В конце концов, ты окончательно проснулся, открыл глаза и принялся разглядывать темную комнату, прислушиваясь к дыханию брата. С улицы проникал неяркий свет, было тихо, никаких шумных соседей. Не хотелось искать мобильный, чувствовалось, что скоро рассвет. Жаль, совсем не выспался...

Ты решил попить воды и начал искать бутылки в сумках на полу, перегнувшись через кровать. Ничего не осталось, пиво допили, а воды не было. Пришлось идти в ванную и пить воду из-под крана. Ты старался не смотреть на себя в зеркало, но не выдержал и все-таки глянул. Темные круги под глазами, усталый взгляд, какая-то посеревшая кожа. И синяки. Ты опустил голову, включая воду, только сейчас заметив, что так и остался голым. Твое тощее тело в холодном свете выглядело некрасивым, а худоба казалась неестественной. Это зеркало, видимо, вытягивало изображение.

Вода текла, а ты разглядывал себя, ища в своем отражении ответы на незаданные вопросы. Ты сначала ощутил присутствие брата, а только затем увидел его. Том стоял в дверях и щурился, прикрывая глаза. Подошел ближе и стал рядом с тобой.

- Почему ты не спишь? – обычный ночной вопрос. Вы не могли ночью уснуть, а утром проснуться.
- Я все время просыпаюсь... – ты не мог сказать, что не так, потому что сам не понимал, что именно мучает тебя и не дает спать.
- Пива мало было. – Том решил упростить ситуацию.
- А что, может у тебя есть еще какая-то выпивка?
- Нет. Ничего нет.

Том прислонился к стене рядом с тобой. Он был очень сонный, вот кто точно крепко спал. Вы молчали – не было никакого смысла произносить слова вслух. Ты еще раз протер сзади шею мокрым полотенцем, вымыл руки и выключил воду. Стало совсем тихо.

Том сказал:
- Тебе еще раз надо было помыться. Ты же на новый режим перешел – раз в час. Ладно, не бесись. Билли... – он помахал рукой перед твоими глазами. - Пошли спать.

Взял тебя за руку и повел, как куклу, на кровать. Разочарованно вздохнув, ты улегся и накрылся с головой, отодвигаясь на свой край, но Том потянул тебя к себе, обнимая и укрывая, сжимая руку в своей ладони. Ты уткнулся брату в плечо, вдыхая его запах, зарываясь в его надежное тепло, чувствуя, как успокаивается все тело и медленно погружается в сон.

Тебе снился кошмар, содержание которого, к счастью, забылось сразу, как ты проснулся. Ничего не изменилось в окружающем мире: ночь, тишина, брат рядом. Который час? Ты сполз с кровати, нашел мобильник и увидел, что еще только 4 час утра. Время волка. Или вампиров.

Ночь была бесконечной. Сон больше не шел, ты лежал, перебирая пальцами томовы дреды и, смирившись с подсознанием, прокручивал в голове события последних дней, хватаясь за обрывки мыслей. Запись в студии, концерты, фотосессии, интервью, постоянные перелеты и переезды, разговоры, шутки, встречи, глаза людей, их взгляды, удивленные, презрительные, похотливые, очень редко – равнодушные. Как он смог стать значимым человеком в твоей жизни? Другие даже близко не подошли к разделительной полосе, промелькнув в толпе и исчезнув навсегда. Но он остался.

Он... ты до сих пор даже мысленно не хочешь называть его по имени. Безымянный любовник. Страх и наслаждение, смешанные вместе. Как будто обнимал, целовал и держал твой член во рту призрак, безликое существо, инкуб, кто угодно, только бы убежать от своей слабости – желания отдаться, забыться, пустить в свое тело, дать ему возможность доставлять тебе наслаждение, обладать тобой. А ведь всегда право командовать, навязывать желания было за тобой. Зачем так быстро от этого отказываться? Ради чистого любопытства? Или уже давно просто любопытство превратилось в потребность?

Ты вздыхаешь и еще сильнее прижимаешься к горячему телу брата.
Дрожь только внутренняя – тебе жарко, снова хочется пить, но неохота покидать теплое гнездышко постели.

Начинаешь вспоминать, возвращаться в детство.
Фильм на видео, включенная лампа, чипсы и шоколадное печенье с колой. Девочка, за которой ты так долго ухаживал. Моника. Невинное развлечение в совершенно невинном возрасте. На ней юбка выше колен, поднявшаяся и оголившая худенькие белоснежные ножки, светлая кожа, неспособная загореть, рыжеватые волосы и пухлые губки домиком. Страшно гордый собой, что добился такую красавицу, ты сидишь и смотришь на девочку, пропуская происходящее на экране.

Чипсы быстро заканчиваются. Моника хочет еще, но с беконом, а не с грибами. Ты готов на любые подвиги и говоришь, что сходишь в супермаркет, и она милостиво соглашается подождать, маленькая кокетка и манипуляторша.

Дорога занимает больше всего времени, потому что расположение полок в магазине ты знаешь наизусть. Дома, раздеваясь и бережно держа драгоценные вкусности, идешь в свою комнату, замечая, что у Тома еще горит свет. Да! Обошел "старшего" брата, пусть не задается. Даже сейчас в глубине души ты снова радуешься своему первенству. Девочки всегда обожали тебя, Том был чаще на вторых ролях.

Дальше все началось. Радостный, ты влетел в комнату, Моника смотрит фильм, увидев тебя, она улыбается и протягивает руку за подарками. Ты устраиваешься поудобнее и продолжаешь ее разглядывать: пушистые волосы, маленькие груди под тонким топиком... Желание потрогать ее идет не от головы, не от простого восхищения, оно идет из точки, расположенной намного ниже в твоем теле...
Моника заворожено смотрит на экран – там эротическая сцена, ты смущаешься, пряча глаза, но она не смотрит на тебя.

Фильм заканчивается.

Начинается испытание.

Моника проводит рукой по твоим волосам, по плечам, по груди. Тебе неловко и непривычно, но приятно.
- Моника?
Она пристально смотрит на тебя.
- Билл, докажи, что ты мальчик.
- Как?
Она смеется.
- Ты не знаешь, как? Раздевайся.

В полной тишине ты раздеваешься, она буквально заставляет тебя снимать каждую деталь одежды. Когда остаются только трусики, ты останавливаешься.
- И их тоже!
Обреченно стаскиваешь трусы, инстинктивно прикрывая член руками.
- Убери руки. Иди ко мне, поближе.

Ты подходишь и садишься рядом с ней. Девочка рассматривает твое тело.
- Такой худой, одни кости... Почему ты не возбужден? А.. У тебя никогда не было, да? Странно, а все думают, что вы с братом уже давно... Опытные. Городские. Ну, давай, ты что, не хочешь?
- Нет, я хочу, просто это так неожиданно...
- Я помогу тебе. Начнем с поцелуев.

Наконец-то знакомое занятие, ты с удовольствием погружаешься в поцелуй, в пухлые нежные губы, девочка обнимает тебя, все не так уж страшно, уже знакомое возбуждение скатывается с губ в пах. Моника гладит тебя по спине, бокам, животу, ее волосы пушистые и мягкие, как одуванчики... Она берет в руку твой член и тихонько его сжимает, ты задыхаешься от сумасшедших ощущений, закрывая глаза и утыкаясь в ее плечо.

- А меня ты не хочешь раздеть? Ладно, я сама, а то еще порвешь мне одежду.
Она аккуратно раздевается, складывая вещи на тумбочку, ложиться на кровать и раздвигает ноги, показывая свою киску с рыжеватыми волосками на лобке, и ты смотришь на открывшееся тебе тело, на маленькие упругие грудки, плоский живот, на ее красивое лицо, и думаешь, кто успел ее этому научить. Моника протягивает тебе презерватив, а потом смеется:
- Ты не умеешь и этого, да?
Она сама берется за дело, надевая презерватив на твой член.
- Все, готово.

Моника лежит рядом с тобой, и на короткий миг тебе кажется, что всё у нее между ногами похоже на странное морское животное или экзотический цветок, и совсем не связано с тем, что ты понимаешь и видишь в ней, пугает необходимость засовывать в эти внутренности свой член. Ты запрещаешь себе эти мысли, неужели другим парням тоже это приходит в голову? Мы же должны все дико радоваться и возбуждаться от такого, нет, это бред. Там, внутри, наверное, хорошо. Должно быть хорошо.

Она ждет и ждет. И не выдерживает.
- Ты, что, тупой? Показывать надо? Порнухи не смотрел?
- Я не могу так сразу...
Моника сердится.
- Ладно, давай действуй, но к следующему разу поучи теорию, а то я тебя брошу, вокруг толпа опытных парней. Ну, что ты сидишь?
Ты шепчешь:
- Я не знаю, как...

И тут Моника начинает смеяться. Долго и злобно. Как ведьма в сказках. А потом она говорит. Говорит грязные, отвратительные вещи про тебя. Но ты запоминаешь на всю жизнь одну фразу: "Никакой ты не мальчик, ты девочка, можешь отрезать свой член, он тебе все равно не нужен!"

Внутренне ты до сих пор переживаешь этот вечер. Как потом Том выпытывал подробности, а ты сказал, что ничего не было. Как ты боялся подойти к ней и к другим девчонкам в школе, думая, что она все растрепала, но только за одно ты остался ей благодарен – за молчание.

А потом все-таки решился... При первой же возможности, хорошо, что родители вам доверяли и отпускали... Не было ничего особенного, никаких безумных ощущений. Как медицинская процедура, обязательная в твоем возрасте. Тайна, красота, волшебство первого раза, первой женщины были для тебя потеряны... Или мало значили изначально?