Телефон пискнул и дернулся, нервно подвигавшись несколько секунд по гладкой поверхности тумбочки, и тут же покорно притих под тяжелым взглядом, безмятежно поблескивая экраном в потолок. Том с усилием переводил дыхание, вглядываясь в него, все еще инстинктивно напряженный, как перед прыжком.
- А?.. – задыхающийся женский голос, влажные губы, мазнувшие по щеке – теперь девушка подняла голову, не зная, означал ли звук, что она должна на время остановиться, или ей можно не обращать внимания.
Она была слишком близко, чтобы Том вообще мог разглядеть ее лицо, даже если бы захотел. И дышать так стало и вовсе нечем, словно она кутала его в кокон из своих спутавшихся волос, поцелуев и жадных выдохов, отгораживая от…
- Сейчас… - коротко буркнул он, спихивая ее с себя и перекатываясь на бок, хватая невинно мерцающий телефон с тумбочки.
Недовольный возглас за спиной – девушка рухнула на постель чуть быстрее и грубее, чем это позволил бы более галантный и действительно влюбленный в нее кавалер.
Том не был влюблен, и потому недовольством не заморачивался. Честно говоря, он понятия не имел, что с ним вообще положено делать – он умел только то, что умел делать он, Том Каулитц, а было ли это правильно, он не знал. Ему нравилось думать, что да, потому что такой подход позволял большую часть времени на эту скользкую тему не раздумывать вовсе.
«Ты мне нужен», - моргнул экран телефона, подчинившись настойчивым сбивчивым движениям жмущих на кнопки пальцев.
Охуеть, мрачно подумал Том, тупо глядя на ровные буквы. В час ночи вот так просто взял и понадобился? Ты что там, ноготь сломал и пилочку без меня отыскать не можешь опять?
Или, что вернее, опять нужен кто-то, перед кем приспичило отыграть новую форму одной из приевшихся ипостасей. Какое-нибудь «представляешь, эти придурки не соображают даже, что…», или «о, боже, я что, похож на идиота, который согласится на…» - вариантов услужливая память подкинула в количестве предостаточно, Том и дыхания перевести не успел.
Нужен я тебе, значит, ну надо же.
- Том? Все в порядке? – теперь женский голос излучал неподдельное беспокойство.
Его напряженная спина вполне могла означать, что сейчас ей придется встать и уйти, а уходить она не хотела – даже от Тома невлюбленного и негалантного, только что грубо спихнувшего ее с себя и потянувшегося прочитать какую-то там смс-ку.
Иногда бывали мгновения, когда Том отчетливо, до звезд в глазах, понимал не только то, что женщины его бесят, но еще и – чем конкретно. Билл был куда честнее хотя бы в том, что никогда не пытался доказать обратное ни одной из них. Тому не оставалось ничего, кроме как биться лбом в эту стену и продолжать год за годом играть в игру «я получаю от секса ни с чем не сравнимое удовольствие».
Большую часть времени и правда ведь получал. Но в эти мгновения он презирал и себя, и женский пол с его конкретными представительницами, и все, что видел вокруг, заодно – под ногами, казалось, медленно разверзалась бездна, и единственным, что позволяло вцепиться и удержаться на поверхности, с трудом отпихнув от себя покачивающуюся пропасть, всегда оставался все тот же секс. Быстрый, со стиснутыми зубами, набор механических напряженных движений, зажмуренные глаза, жалко, что уши заткнуть невозможно.
- Да, - уверенно хмыкнул он, отбрасывая мобильник обратно на тумбочку.
И повернулся, блестя коронной улыбкой, протягивая к девушке руку. Она прильнула ближе, поспешно и едва сдержав вздох облегчения – и впрямь испугалась, что встану и отправлю ее к чертовой матери, ухмыльнулся Том, перекатываясь по постели и наваливаясь сверху. Теперь ему пытались улыбаться в ответ, позволяя себя целовать, это было правильно, так, как надо, ты же не для того пришла ко мне в номер, чтобы здесь характер показывать.
Характеров я и без тебя насмотрелся – на всю жизнь вперед хватит, каждый день смотрю на один выдающийся и любуюсь, глаз оторвать не могу, тошнит уже просто, рассказал бы кому, да кому ж тут такое расскажешь. И есть ли смысл говорить о том, что ты все равно изменить не в состоянии, никакими словами, только тошноту сдерживать и можешь день за днем, каждый день, как подвиг. Только кто б оценил.
У нее оказалась слишком мягкая грудь, Тому такие не нравились, но большая, а такие нравились всегда. И очень удачно расстегивающийся спереди лифчик – можно было ускорить процесс, не возясь с блузкой.
Хорошая девочка, выдав очередную улыбку, напряженно подумал Том. Она извернулась и скользнула под ним чуть ниже, прижимаясь губами к его плечу, целуя ключицы. Смятая футболка валялась в стороне ярким белым пятном, и женские ладони неуверенно пытались подобраться к ремню его джинсов.
Полумрак разорвал истерический звон мобильника. Вспыхнув экраном, он радостно заскакал по полированной поверхности, послушно совмещая звук и вибрацию, будто смеясь задыхающемуся Тому в лицо. Глумливо гогоча отчужденно-стервозным голосом Билла.

Разумеется, дверь оказалась не заперта. Том по привычке сперва надавил на ручку, намереваясь лишь потом постучать – когда Билл ждал его, он всегда оставлял дверь открытой.
Знал, почему-то разозлившись, подумал Том, заходя в темный гостиничный номер и закрывая за собой дверь. Ладонь с маху врезала по выключателю, включая свет в коридоре. Хули толку, что сам сказал – забей? Он все равно знал, что я примчусь, как послушный мальчик, надо будет – и с бабы слезу, почему нет.
Мы же близнецы, между нами – Том подавил исказившую лицо горечь – особая связь. Которая выражается чаще всего в том, что я сам пугаюсь, до каких пределов мог бы дойти, на что еще способен ради него, стоит ему только…
- Погаси свет, пожалуйста, - негромко проговорил Билл.
Том стоял и смотрел на него, изломанно-тихого – Билл сидел на кровати, поджав ноги и прислонившись к стене, локти на широко расставленных коленях, низко опущенная голова. Уже свободные от ежедневной порции лака волосы скрывают щеки – ему глаза режет, что ли, утомленно подумал Том.
- Пожалуйста, - не оборачиваясь, повторил Билл.
Да, похоже, выступлений для одного зрителя не намечалось. Свет послушно погас, и несколько бесконечных десятков секунд Том не видел вообще ничего, так и застыв в дверях комнаты, моргая, как беспомощный слепой идиот. Гостиничный номер провалился во мрак, едва нарушаемый смутным отблеском луны из окна, и прошла вечность, прежде чем Том понял, что видит, как Билл, наконец, поднял голову.
- Я же сказал – не нужно… - прошептал он. – Зачем ты?..
Дернувшаяся было в сторону Тома рука тут же остановилась и послушно вернулась обратно, словно хозяин отчаянно пытался не показать, что – и правда ждал. И теперь ему, может, и стыдно за то, что Том сорвался и прибежал сюда, но он и правда сидел тут и покорно ждал – придет или не придет.
Том на мгновение почувствовал себя сволочью, и злость растворилась тут же, как не была. Он всегда себя так чувствовал, когда Биллу удавалось показать, что послушный, ждущий от брата порции ласки здесь – он, а не Том. Уж чего Тому не хотелось точно, так это выглядеть в его глазах тем, кто принимает решения и выбирает день за днем – оттолкнуть или, так и быть уж, погладить.
Потому что на самом деле все равно все обстояло наоборот, и Том это знал так же твердо, как то, что есть как минимум полсотни неприятных ему вещей, которые он уже привык делать чуть ли не ежедневно, потому что Билл так хочет. И еще два десятка, при мысли о которых скрежетал зубами, но знал, что сделает тоже – если понадобится.
- Если бы оно того стоило, я бы остался, - пошутил он, подходя ближе и забираясь на кровать Билла с ногами, привычно складывая их по-турецки.
- Я не знал, что ты не один.
Билл и правда выглядел виноватым, и вообще каким-то раздавленным. Даже в темноте, не видя его глаз и почти не различая лица, Том это слышал так, как если бы он об этом кричал.
- Ты и не мог знать, - пожал он плечами. – Я ее в лифте встретил, спать не хотелось, подумал – а фигли, почему бы и нет.
Неуверенную улыбку Билла он почувствовал прямо всей кожей. Аж мурашки забегали, хотя Билл по-прежнему сидел у стены и не шевелился, разве что смотрел на него в упор.
- Случилось что? – теряясь от непривычной тишины, осторожно спросил Том.
Билл отрицательно качнул головой, не отводя взгляда.
- Просто… я думал.
- С чего вдруг?
- Том, захотелось, - с легкой досадой ответил он.
Это неважно, настойчиво подсказала досада. Важно, о чем именно я здесь думал, а не почему именно сегодня.
Том поймал себя на ощущении, что вообще-то он с ней не согласен, но знает, что оставит эту мысль при себе. Как всегда – если у Билла другие желания.
- И о чем? – послушно спросил он вслух.
Билл, наконец, отвернулся и уставился на открытую балконную дверь. Ночной ветер тихонько ерошил шторы, теребил их, заставляя неохотно впускать в комнату порции неяркого лунного света, играть тенями на лице Билла. За годы публичной жизни Том видел его разным – таким разным, что давно привык не удивляться, не смотреть слишком пристально, не искать под очередной незнакомой маской самое родное существо на свете. Ему было достаточно верить, что Билл там есть, каким бы он ни был и как бы ни выглядел, все это не имело отношения к близнецу, оставалось всего лишь наносным лоском. Как неотъемлемый от его образа лак для волос, который всегда можно было просто смыть на ночь, эти маски смывались так же легко, одним неуловимым движением.
Вот только сделать его Билл мог только сам, и Том давно забил на попытки надавить, уговорить, повлиять. Он привык ждать и дожидаться – иногда, очень редко. Все реже и реже.
Потому, наверное, и мчался сюда, услышав только – ты нужен мне. Три слова, за которыми маячила надежда – сегодня, возможно, не очень надолго, непонятно зачем, Билл опять это сделает, и плевать, что завтра станет еще больнее.
Потому что это «сегодня» не даст ничего – одну боль. Смотреть на того, вокруг кого вращается твоя вселенная, помнить его самым близким и видеть лишь какой-то смутный намек, ускользающий и непонятный, на то, что когда-то все было иначе, просто и естественно, как дышать – что это может дать, кроме боли?
Надежду, наверное. Силы продолжать ждать, тратя большую часть своей жизни на то, что дает возможность – быть рядом и ждать. Одну только возможность.
- О том, где я, - ровно проговорил Билл. – Том, ты когда-нибудь думал о том… где ты? Во всем этом…
- Что? – шевельнул мгновенно помертвевшими губами Том.
- Во всем этом, - терпеливо повторил Билл и мотнул головой. – Отели, автобусы… самолеты… и люди, постоянно какие-то люди. Тебе никогда не казалось, что все это… не знаю – слишком далеко зашло, что ли? Что мы…
Он перевел взгляд на Тома, и тот мог бы поклясться – он видит. Что брат сейчас сидит и пытается вспомнить, как дышать, прекрасно он все это видит. Что уже пора обратить все в шутку и улыбнуться, сделать большие глаза и потеребить за рукав – эй, Том, ты что? Засмеяться и бросить подушкой – отомри, выдохни, ну ты даешь, Том. Том.
Билл просто смотрел, он даже ответа не ждал. Он рассказывал.
Вот теперь стало по-настоящему страшно.
- Что мы потерялись здесь, - все так же ровно продолжил Билл. – Я просто понял… я ведь совсем не этого хотел, знаешь… Совсем не такого. Только теперь, кажется, уже поздно. Менять что-то, или, я не знаю, назад пытаться. Уже слишком много всего… чтобы можно было… назад.
Мысли путались, как ошпаренные.
- Мне больше некуда возвращаться, - Билл отчаянно скривил губы в улыбке. – Я думал, что получу то, что хотел, я стольким… платил за это… а теперь сижу тут и думаю, что уже поздно. Я сам все переломал. Я… ошибся. Представляешь, Том? В самом начале.
- Что ты несешь… - кое-как выдохнул Том.
- Да чушь я несу, - горько усмехнулся Билл, глядя ему в лицо. – Просто понял, что… уже поздно, Том. Уже все. Я всю жизнь мчался за чем-то и лез куда-то, думал – зубами землю грызть буду, но получу, я же… - он покачал головой, - я же такой замечательный, да? Я стою этого, нужно просто добиться. Но я не стою, Том. Просто… все было правильно с самого начала. Потому и не получалось ничего никогда, и не получится уже… нужно было смириться и согласиться, а я, как дурак…
Ты – что?.. Господи, да у тебя совсем крыша поехала… Билли…
Том и сам не заметил, как качнулся ближе, стиснул ледяное запястье, как отозвались холодные пальцы, переплетясь с его – Билл улыбнулся, отчаянно и безнадежно, прижимаясь щекой к стене.
- Так люблю тебя… - прошептал Билл, и Том задохнулся, глядя на него во все глаза и вцепившись в спасительную ладонь. – Все, что я делал, Том, все вот это… что у нас есть…
- Да о чем ты? Билл?!

TBC

Можно я использую твой фанф в качестве эссе для филологии...? Правда придется заменить имена на что нить типа Васи и Маши.., но тем не менее... Просто нам задали найти какой-нить рассказ и написать критику на него... Высказать свое вИдение... Не хочу брать что-то банальное типа Хэмингуэя... А твой фанф мне подходит идеально)

Мега фраза...!