* * * * *
Чужой город встретил его серостью, пронизывающим ветром, безлюдными улицами и запахом прибитой после дождя пыли.
Все, как в плохой мелодраме – тоскливо, уныло, безнадежно.
Пустой вокзал. Никто ни к кому не едет, никто никого не ждет. Не потому, что некого ждать, а потому, что уже дождались. Отдаленный гул машин – кто-то спешит к кому-то. Ветер доносит обрывки фраз, голосов – нескольких, а не одного.
Правду говорят, что с возрастом становишься сентиментальнее.
У плохих мелодрам ведь всегда счастливый конец, правда?..

Он всегда плохо ориентировался в новых местах, но сейчас это почему-то не было проблемой. Ну и пусть, что нужный переулок найдется спустя часа два тщательных поисков. Ну и что, что придется по ошибке сесть не в тот автобус, выйти не на той остановке, а потом искать хоть кого живого, кто подскажет дорогу. И плевать, что ноги от непривычно долгой ходьбы болят, и хочется только одного – поскорей найти скамейку, и все тело закоченело от холодных порывов ветра, и пальцы уже плохо слушаются и посинели, а про нос вообще и говорить не стоит – вот-вот отвалится, как сосулька.
Плевать.
Это даже хорошо. Вернее – это очень хорошо.
Поплутать еще немного. Подрожать от холода. Подышать на ладони, потереть их друг о друга. Найти наконец старую лавочку, скособоченную, облупленную, и с удовольствием плюхнуться на нее, вытянуть ноги, прикрыть глаза – кайф.
Ледяные ладони – между колен. Так уже теплее.
А потом можно снова заблудиться.

Один из случайных прохожих очень подробно объяснил, как и куда идти.
И вдруг вместо благодарности - дикое раздражение. Ну что стоило этому так некстати улыбающемуся мужчине лишь мрачно бросить на ходу: «Я занят, опаздываю на работу»?!
Оказывается, с возрастом люди еще и тупеют. И приобретают привычку беситься по поводу и без.
Это было бы смешно, если…

Можно бесчисленное количество раз представлять себе тот или иной момент, который должен произойти, но на самом деле все окажется совсем не так, как представлял. И если сначала ты будешь божиться и клясться, что прошлое – это прошлое, ты его забыл, отпустил, проклял, оно смешно, глупо, неважно и не стоит теперешнего внимания, то при непосредственном с ним столкновении ноги будут дрожать, руки потеть, голос срываться, дыхание учащаться, а взгляд выискивать.
Вот и сейчас – поднимаясь по старой лестнице, изредка натыкаясь взглядом на глупые надписи на стенах, слыша чьи-то переругивания за дверью квартиры, он дрожал. И сглатывал. И что есть силы цеплялся за перила, как будто боялся упасть.
Все обещания, которые он давал себе, все зароки и клятвы, все наставления друзей, все сценарии поведения, все заранее продуманные ответы на вопросы – все моментально вылетело из головы, стоило только увидеть перед собой массивную желтую дверь.
Можно было вернуться. Можно.
Сказать, что не нашел. Сказать, что адрес старый и неправильный. Сказать, что в указанной на клочке бумаги квартире живут абсолютно другие люди, которые и слыхом не слыхивали, куда подевались прежние хозяева.
Можно. Можно-можно-можно…
Он глубоко вздохнул и нажал на звонок.