Больше никто здесь не знает меня по-настоящему. Для всех я счастливчик, мальчишка из провинции, случайно вытянувший выигрышный билетик. Все думают, что я жизнерадостный, оптимистичный солист популярной группы, всегда готовый сиять своей ослепительной фирменной улыбкой. Никто не знает, а кто знает, давно уже забыл, как это тяжело, когда все вокруг считают тебя «не от мира сего». Как тяжело продолжать улыбаться назло своим обидчикам: ровесникам, старшеклассникам и даже учителям – вся школа обсуждала мою, мягко говоря, неординарную внешность и вызывающее поведение. Все они почему-то считали себя вправе высказывать мне свое мнение: взрослые – постоянными замечаниями, одноклассники – едкими, сальными шуточками и подколками, а некоторые старшеклассники предпочитали словам действия – особо наглые потом хвастали друг перед другом, кто, когда зажал «сестричку» Тома Каулитца. Особо доставал Ральф со своей компанией, о которых ходили слухи, что трахают они все, что движется, независимо от пола и возраста. Добропорядочные граждане, завидев вечно пьяную компанию, предпочитали не связываться и обходили ее стороной. Я тоже.
Но, однажды, дождливым осенним вечером, торопясь домой, я поворачивал за угол уже закрывшегося в поздний час магазина и лицом к лицу столкнулся с Ральфовской компанией.
- Смотрите, кто у нас тут...
-Развлечение на сегодняшний вечер само к нам притопало...
Медленно и уверенно они обступают меня. Я попятился назад, надеясь спастись бегством. Но, сделав несколько шагов и развернувшись, тут же налетаю на неизвестно откуда подошедшего самого Ральфа.
- Привет, детка, ты как раз вовремя! – Мне в лицо пахнуло перегаром, и я отшатнулся. Оглядываюсь вокруг. В этот час улицы пусты. До ближайших домов слишком далеко, даже если закричать – вряд ли услышат. Как теперь выкручиваться? В голове звенит пугающая пустота. Ни одной спасительной мысли. Ральф пихает к стене магазина, подходит и больно вцепляется пальцами в подбородок, заставляя меня приоткрыть рот.
- Давай, с*чка, покажи, на что способна!
Понимаю, что сопротивляться бессмысленно, но не могу же просто сдаться.
- Да пошел ты! – Бью Ральфа по руке, которой он держал мой подбородок. И тут же, словно ослепительно белая вспышка, ухо пронзает жгучая боль. Открываю глаза. Даже не понял, как оказался на холодной, сырой от дождя земле. Пытаюсь подняться, встаю на четвереньки. Голова гудит. Словно сквозь вату, слышу голос Ральфа.
-Малышка вздумала поломаться... Недотрогу из себя корчишь... Ну-ка, помогите мне (бросил кому-то в сторону).
И снова, словно белая вспышка. Только теперь резкая боль в животе. Кто-то из этих уродов так пнул меня в живот, что я отлетел в сторону, перевернувшись на спину. Когда боль начала отпускать, я попытался подняться. Но кто-то схватил за руки и, вытянув их над моей головой, вдавил в землю. Еще двое возились у моих ног со штанами.
- Пустите... Не надо... – я лягался и извивался, как мог.
- Вертлявый, с*чонок...
- Держу-держу.. Стаскивай...
- Неееет!!! – Но чья-то рука с силой зажала мне рот, так что я и вздохнуть-то не мог.
Пока я мотал головой, пытаясь сделать вдох, джинсы и трусы уже спустили до колен.
- Ставь раком! – После приказа Ральфа снова оказываюсь на четвереньках. – Да заткни ему рот, чтоб не орал!
- Неее... Я не буду, еще укусит! – передо мной пах того парня, что наверно держал мои руки.
- Не дрейфь, Стив, пусть только попробует, - голос справа от меня. – Я ему глотку проткну!
Лязг открывающегося ножа, и холодное лезвие у моего горла.
- Ладно. – Парень хватается за свой ремень, быстро расстегнув джинсы, вынимает свой член и упирается им в мои зажатые губы.
- Ну, ты заткнул его?! – нетерпеливый возглас Ральфа из-за спины.
- Сейчас-сейчас... Не пускает, с*ка! – Тут он хватает меня за волосы с такой силой, что чуть слезы из глаз не брызнули. Я вскрикнул и открыл рот. Он тут же всунул мне свой вонючий член и стал дергать мою голову. Я почувствовал руки у себя на ягодицах, их раздвинули. Я зажмурился и впился ногтями в землю...
- Ральф! Ральф! Полиция! Мотаем!
Во рту опустело, за волосы никто больше не тянет. Над ухом угрожающий шепот:
- Только пикни, малышка, убью... – тычок в бок, и я снова на земле.
Удаляющийся топот. Не могу пошевелиться. Шуршание шин по асфальту. Свет фар бьет прямо в глаза. Руками пытаюсь натянуть свои джинсы обратно. Ко мне подходят. Двое.
- Эй, ты живой? – Меня ставят на ноги. – Живой...
Поддерживаю штаны.
- Тебя что, избили?... Изнасиловали?... – Отрицательно мотаю головой.
- Да, ты посмотри на него... Сам нашел приключения на свою задницу!
- Чушь! Он же еще ребенок! – Они переговариваются между собой, словно я просто кукла или меня, вообще, тут нет...
- Все равно мы ему сейчас не поможем. У нас срочный вызов.
- Эй, ты как? – Наконец обратились ко мне. – Доберешься сам до дома?
Киваю в ответ. Полицейские садятся в машину и уезжают.
Моросящий до этого дождь усиливается. На заплетающихся ногах иду к магазину. Опираюсь на стену. Меня выворачивает. Откашливаюсь. Зато полегчало. Мозги проясняются. Все-таки удача на моей стороне. Мне удалось избежать самого страшного. Дождь льет, как из ведра. Перебегаю по задворкам. Оглядываясь и шарахаясь от каждой тени, я , наконец, добираюсь до дома. Вхожу в дом с заднего двора. Из гостиной доносится звук работающего телевизора – значит, родители еще не спят. Крадучись, поднимаюсь наверх и иду в ванную. Скинув куртку и кроссовки, встаю под душ прямо в футболке и джинсах. С остервенением чищу зубы. Меня снова трясет от страха и отвращения, а в памяти, словно перещелкиваются картинки последних событий. Резкий стук в дверь заставляет вздрогнуть.
- Билл, это я...

...Это было начало. Начало большой тайны... Мы ошибались и обижались... мирились и прощали... Узнавали друг друга других... И открывали новый «другой» мир...

... Почему ничто на Земле не длится вечно...

... Смотрю в зеркало. Вроде накрасился ровно. Вдруг все потемнело в глазах. Я вцепился в край туалетного столика. Воздух кончился, как будто кто-то перекрыл клапан. Стараюсь взять себя в руки и вдохнуть. Но груди словно сдавило обручем: «То-о-ом...»
Очнулся на полу. Черт! На голове шишка. Тру ушибленное место, поднимаясь. Интересно, долго я тут провалялся?... Беру телефон. Почти полчаса. 4 звонка от Йоста. Чего ему понадобилось? У нас сегодня свободный вечер. Мы с Томом в клуб собирались.... Черт! Я ведь опаздываю! Надо Тому позвонить. Набираю. Абонент временно недоступен. Блин. А он-то где?! Набираю Про. Гудки... Блин, и он не подходит!
Подошел:
- Билл... – голос какой-то тихий...
- Что?
- Ты где?
- Да, дома я, а что?
- Билл... Том...
- Что?... Ну?!
- Он... разбился...
Снова темнеет в глазах...
- Как... – выдыхаю.
- Авария... Он в реанимации... в Центральной больнице. Ты знаешь, где это?
- Да...
- Приезжай... Я тебя встречу внизу...
- Он жив?
- Билл приезжай... Они делают все возможное...

... Его рука в моей такая холодная... Том... Томми... ты ведь не можешь меня оставить... Борись! Ну, пожалуйста...
Чья-то рука на плече...
- Билли... Ты должен поспать... Я побуду с Томом... – мама.
Мотаю отрицательно головой. Сил ответить нет... Зеленые зигзаги и тихое редкое пищание в тишине...

...Um dich weinen sol lich nicht
Ich weiss unsterblich sind wir nicht
Aber du hast mal gesagt…

Господи! Если ты есть, спаси Тома! Ты должен его спасти! Пожалуйста!!!*... Слезы... Они жгут щеки... Стираю их рукавом... Я знаю, я не должен плакать... Я должен верить... Но... Никто из нас не знает, что будет в следующую секунду... Никто не бессмертен... Слезы... Минуты... Часы... *Томми... Не уходи...*
За окном уже серый рассвет. Вдруг пиканье участилось. Он слегка сжал мои пальцы.
- Том?... – я поднимаю голову, не веря...

Wenn Nichts mehr geht
Werd’ ich ein Engel sein
Fur dich allein.
Und dir in jeder dunklen Nacht ershein’
Und dann fliegen wir weit weg von hier
Wir warden uns nie mehr verlier’n...

- Билли... - Его шепот еле слышен...
- Томми... – я вскакиваю с места, склоняясь так, чтоб он мог меня видеть. – Сейчас... Я позову врача...
- Нет... Подожди...- холодными слабыми пальцами сжимает мои. – Я хочу сказать тебе... Для меня больше ничего уже не будет... я ухожу... Ты прости меня... Но я всегда буду где-то рядом... Я буду ангелом... твоим... А когда придет время... мы уйдем... улетим отсюда... вместе... и больше никогда не потеряем друг друга... Веришь?
Киваю... но все еще надеюсь, что он неправ... что это все не так... Слезы мешают смотреть на него... смахиваю...
- Не плачь... простишь?...
Снова киваю...
Одними губами: «Поцелуешь?»
Снова смахиваю слезы. Наклоняюсь. Том закрывает глаза... Касаюсь губами... Ловлю его легкий вздох... Его губы сухие и холодные...Целую... Целую все равно... Сердце сжимают ледяные тиски. Что-то словно толкает в грудь... И пустота...
-Том – шепчу... – Том! – чуть громче... Его рука безвольно выскальзывает из моей..- Тооом!!! – кричу, как будто это заставит его вернуться...
Стою, словно во сне... Вокруг все так же... Белые простыни... Кроваво-красные бинты... Серый рассвет... Только зеленые зигзаги сменились тонкой нитью... И отвратительный длинный писк рвет тишину... А нашего мира больше нет... Больше нет ничего...

…Ты, как и обещал, приходишь ко мне... в моих снах... Это сны – воспоминания, как кадры из нашей жизни. И просыпаясь, мне казалось, что все как прежде. И ты сейчас толкнешь дверь ногой и, стаскивая мое одеяло, скажешь: «Вставай, соня, мы все проспали!»... А реальность окажется сном. Страшным сном. Но все не так... Я вставал и шел в твою комнату. Сидел подолгу за твоим столом, перебирая тетради с записями аккордов, черновиками песен, журналы... просмотрев, аккуратно раскладывал все по местам. Ты не любишь беспорядок. Потом брал твою гитару, садился на кровать и тихонько перебирал струны, вспоминая... Бывало вечером, скорее даже ночью, ты звал меня: «Би, иди, послушай!» и, несмотря на то, что я уже засыпал, я плелся к тебе, закутавшись в одеяло. Садился на это кресло и слушал внимательно, пытаясь ухватить твою мелодию. Поняв, начинал подпевать, а ты вдруг останавливался: «Подожди-подожди, лучше так...» и снова, исправляя на ходу, наигрывал, мыча себе под нос.
Я снова пробовал. Ты согласно кивал, и я, уже со словами, все увереннее повторял, пока все не получалось гармонично и красиво... Тогда, отложив гитару, ты вскакивал, рылся в столе и наскоро записывал аккорды и мелодию. А потом, охваченный эйфорией, подхватывал меня вместе с одеялом и начинал кружить... Но надолго твоих сил не хватало, и мы вместе падали на кровать... Том... Кто теперь будет писать... Не понимаю... Не понимаю, что теперь будет и как... Как я должен теперь жить... без тебя...А главное – зачем?! Взгляд упал на твою футболку. Прижимаю ее к себе... Едва ощущаю твой запах...То-о-о-м... Боль накрывает новым шквалом...Как?!... Как мне жить, не имея возможности дотронуться до тебя?!... Медленно падаю на колени, утыкаясь в них лицом... Рыдания душат и рвутся наружу... Я не могу, Том... Вцепляюсь руками в волосы и тяну изо всех сил, пытаясь заглушить эту жуткую боль... Не помогает... Я не хочу жить, Том... Не хочу жить без тебя!!! Реву и вою, как смертельно раненный зверь... Заваливаюсь на бок, цепляясь дрожащими пальцами за короткий ворс ковра, словно пытаясь выбраться из этой страшной пучины... Медленно... Очень медленно, но боль отступает, и ее заменяет тоскливая пустота...Постепенно слезы высыхают... Заставляю себя подняться... Иду на кухню. Во рту и горле все пересохло. Наливаю в стакан сок. Пью маленькими медленными глотками. В меня ничего не лезет, даже вода, что уж говорить о еде... Зато курю постоянно и пью кофе... Звонок в дверь. Даже не реагирую. Но дверь все равно открывают своими ключами. Саки.
- Билл. Ты чего в темноте сидишь? – включает свет, входя на кухню. Прикрываю глаза рукой. – Я тебе вечерние лекарства принес. Пей, давай!
Вечерние... Темно... Значит, сейчас вечер... А я совершенно не замечаю, какое время суток... Мне все равно... выпиваю свою дозу успокоительного и еще чего-то там. Мне не оставляют целую упаковку – боятся... Хотя, правильно. И я, действительно, думал об этом. Но я испугался. Раньше я никогда не задумывался, что там, после смерти... Но сейчас, я готов поверить во что угодно. И я просто боюсь, что душа самоубийцы может не встретиться с твоей чистой душой... Глупо? Может быть. Но для меня даже это – шанс. Шанс увидеть тебя... Я жду бесконечно долго... но все равно – это не бесконечность... Ведь ты обещал...
- Билл! – Из раздумий меня вывел голос Саки. – Ты что, совсем ничего не ешь?! – Он по-хозяйски разглядывает полный продуктов холодильник. – Билл, но так нельзя!
- Я ем... – Бесцветно, безразлично.
- Скажи, что тебе хочется, я тут же принесу...
- Сигареты кончаются... и кофе...
- Билл, ты угробишь себя! Не хочешь думать о себе, подумай о своей матери! Ей тоже... тяжело... не меньше, чем тебе...
Закрываю лицо руками:
- Я понимаю... но я не могу...
Тяжелая рука ненадолго ложиться на мой затылок:
- Вижу... – вздыхает. – Ладно, я все принесу.
Уходит. На пороге оборачивается:
- К тебе Густав с Георгом хотели сегодня зайти...
- Я не хочу никого видеть...
- Ты неправ. Они ведь тебе не чужие... Они помочь хотят...
Мне никто не поможет и ничто... Мне нужен Том... мне нужно к Тому... Не дождавшись моего ответа, Саки ушел.
Щеки щиплет... Слезы... Я и не заметил их... Душно. Открываю окно. Ветер. Прохладно... Но мне все равно... Меня уже ничто не согреет... смотрю на хмурое вечернее небо. Собирается гроза... Как я раньше ее боялся... Я совсем не того боялся... Но так приятно было укрываться то своих страхов в твоих объятиях... Томми... Ты мне так нужен... вдруг меня словно накрывает теплой волной...Почему-то становится так спокойно...Ты здесь... Со мной... Легко и светло... Как и обещал...
Начался дождь. Сквозь слезы улыбаюсь, глядя на небо. Ты плачешь дождем вместе со мной. Мы плачем вместе. Как в детстве. И боль, разделенная на двоих, не кажется такой тяжелой. И мне уже не страшно... мне не одиноко...

Я все время думаю только о тебе. И, наконец-то, я чувствую тебя, словно вижу. Томми... Мой Ангел... Ты со мной... Только не уходи... Побудь подольше...
Дождь постепенно прошел. Но это чувство не исчезло. Меня словно заполнило изнутри светом и покоем... Немного замерз. Закрываю окно. На лице легкая улыбка...
Где-то звонит телефон. Не знаю где, потому что уже несколько дней к нему не подходил. С трудом отыскав трубку, принимаю вызов.
- Билл, ты спишь что ли? – Георг. – Ты уж, извини... Мы тут с Густавом просто мимо проезжали, хотели зайти. Но, если ты уже спишь...
- Да, нет, Георг, не сплю, заходите...
В первый раз за много дней с интересом заглядываю в холодильник. Нашел пиццу, запихнул в микроволновку. Открываю бар. Хочется чего-то покрепче...Коньяк. Подойдет. В дверь звонят.
- Здорово! – басит Георг.
- Как ты? – Густав.
- Как видишь, проходите...
Идут на кухню, звякая бутылками. Георг выставляет на столе то, что они принесли.
- Вы что, весь магазин скупили?! - Тут и коньяк, и виски, и водка, и мартини, и вино, и пиво. Только шампанского не хватает. – Зачем так много?
- Ну, мы не знали, чего тебе хочется, поэтому купили основное.
Дальше на столе оказалась куча всякой всячины: салатики, закуска, десерты...
- Блин, да этим можно всю нашу команду неделю кормить! – Я удивлен размахом.
- Не знаю, как ты, а мы – голодные, - отвечает Георг, сминая пустые пакеты.
Ставлю свой коньяк в общую кучу бутылок:
- Ну, кто что пить будет? Мне лично Мартини захотелось. А тебе? – Обращаюсь к Густу.
- Вообще-то, я за рулем... Хотя ладно, на такси доедем. И мне Мартини.
Перевожу взгляд на Жору.
- Мартини, так Мартини, мне по барабану...

Сначала разговор не клеится. Два Г не знают, о чем со мной говорить, чтобы это не касалось Тома. Вздыхаю, снова все начинать самому. Спрашиваю о реакции фанатов, продюсеров, прессы. Они сначала осторожно, подбирая слова, а после пары рюмок, уже намного свободнее, рассказывают, что творится в мире Токио Отель. После половины бутылки мы уже спокойно вспоминаем разные случаи из нашей жизни... Глубокой ночью, уверившись в моей адекватности и в том, что я не собираюсь сигать из окошка, два Г уходят...
Иду в свою комнату. Просто рухнул на кровать. Голова кружится, ужасная слабость в теле, а сердце колотится, как сумасшедшее. Я проваливаюсь в забытье.
Открываю глаза. В теле какая-то нереальная легкость. За окном яркий свет слепит глаза. Не сразу замечаю знакомый силуэт.
- Том?
- Да, Билли...
Я вскакиваю и иду к брату, вытянув, как слепой, руку вперед, пока не касаюсь мягкой ткани толстовки на его груди.
- Это, и правда, ты, Томми...
- Да, малыш, я... – Он порывисто обнял меня, - Я так скучал, мне было плохо... Я видел, я знал, как тебе тяжело...Так хотел тебя обнять!
- Да... мне так плохо без тебя! – Вцепляюсь в него, боясь отпустить хотя бы на мгновение.- Ну, почему ты оставил меня одного... Почему ты ушел...
- Прости... прости, котенок... Я уже не мог остаться...там. Но, знаешь... Если ты хочешь... ты можешь остаться со мной... Сейчас... – Том медленно отстраняет меня от себя. Я расцепляю руки, делая шаг назад. Оборачиваюсь, обводя взглядом полутемную комнату... Я могу больше не вернуться сюда... И уже ничего больше не будет... Я не подойду к этому зеркалу, не возьму украшения.... Не одену свою любимую куртку, валяющуюся сейчас на стуле... Не выйду на сцену... Не спою... Мне вдруг стало жаль моих несбывшихся надежд и мечтаний, захотелось вернуться в свою постель... Я взглянул на нее и вздрогнул. Я и так лежу в кровати... Один... Мне холодно... и больно... Нет! Не нужны мне никакие мечты и надежды, если рядом нет Тома. Мне, вообще, ничего не нужно... Без него жизнь теряет смысл... Только быть рядом... вместе... всегда...
Я снова поворачиваюсь лицом к Тому... Встречаемся взглядами... Он всматривается с тревогой, пытаясь угадать мое решение. Я улыбаюсь ему, на ощупь нахожу его руку... переплетаем наши пальцы в крепкий замок:
- Я с тобой...

Wenn nichts mehr…
Нервное и физическое истощение...
Wenn nichts mehr geht…
Транквилизаторы и спиртное...
Wenn nichts mehr…
Остановка сердца...
Wenn nichts mehr geht…
Больше не будет ничего...

Это всё, спасибо, что читали))