… не пошевелиться…

Смотрит в мои глаза с дикой яростью, которая смешанна со жгучим желанием…
Быстро облизывает и кусает губу…
«Бегает» взглядом по мне…
«Останавливается» на глазах…
-- Нет.
Смотрю с интересом в его расширенные зрачки…
-- Ты мой райский уголок.
Несомненно!
-- Такой тихий и невинный…
Ну, это мы еще посмотрим! «Тихий»… ох-хо-хо… Я-то «ти-хи-й»?! Ну, Трюмпер, погоди…
-- Само очарование.
М… ага!
-- Обаятельный…
… одно из самых лучших моих качеств…
-- Притягательный. – произносит с особым акцентом.
Хлопаю ресницами… Краснею.
-- Мой.
Почему же все так быстро любят друг друга «присваивать»?
-- Мой?
Что ответить?
Разве можно перед ТАКИМИ глазами устоять?!
Робко киваю.
-- Мой?
Удивляюсь: «Твой».
-- А я для тебя?
-- … А, а, ты… мой.
Ничего не понимаю: к чему он?
-- Я привлекателен?
-- Да. – отвечаю. Может слишком коротко?
-- Ты красив.
-- М-м… спасибо…
-- Ты, каким меня видишь?
-- … Сильным, храбрым, отважным, могучим, м-м… замечательным, упрямым, самоуверенным… нахальным, вот… а…
-- А я тебя… -- перебивает. -- … хрупким, нежным, ласковым, невинным, стервозным, манящим, кокетливым, чувствительным, ранимым, мягким…
-- Насчет последнего не согласен. – заигрывающее улыбаюсь, «опускаю» взгляд.
-- И сейчас ты: заигрываешь, стреляешь глазками, краснеешь,… -- окутывает мои запястья своим взглядом, добавляет: «И в беспомощном положении».
-- Ах!
-- Тебе нравится это?
-- … нравится… -- растерянно произношу я.
-- Заметил: какие у нас «схожие» качества? А ты в придачу, согласился, пускай не совсем, но все-таки «мягкий» не играет ключевой роли.
-- Подумаешь! – фыркаю на него.
-- ?? – на всем лице «читается» вопрос. – Смотри: я сильный, а ты – хрупкий; я нахальный, ты – невинный; я замечательный, ты – манящий. Так можно до бесконечности!
-- Хм! К чему ты это?
-- А к тому, что сильные, отважные, горячие, самоуверенные, могучие – сверху, а невинные, нежные и хрупкие создания – внизу.
-- Вот еще!
-- Эта правда жизни. Это не меняется.
-- Бред…
-- О! что я вижу: «обиженные» губки?
-- Пусти меня!
-- О-о?...
Стараюсь спихнуть его с себя… Не выходит.
-- Убери от меня свои грязные руки!
-- Самое лучшее доказательство. Вот эта фраза!
-- Чего ты расселся?! А ну, прочь!
-- Билл.
-- Самоуверенный негодяй!
-- Билл?
-- Тебе б только всунуть, а удовольствия других для тебя не существуют!
-- Билл?! – грозно.
Замолкаю.
-- Что ты сам на это скажешь теперь? – спокойно.
-- Промолчу. – прискорбно.
Как не ужасно сознавать, а ведь он прав! Кошмар…
-- Том, отпусти меня. Все равно: не дам и не хочу.
-- Не хочешь? А если так? – Невесомо прикасается своими губами к моим… врывается… совершает круговорот страсти язычком… хозяйничает… Именно: хозяйничает. Я позволяю. Мне нравится. Я хочу еще. Но это же все не говорит о том, что… А! Ммм… О, Господи… Да!...
Длинные пальцы… изучают мое невинное тело… Его сильные руки обнимают, ласкают… так упоительно… так восхитительно… так… так… Ах!... Он знает, как добиться моего обморочного состояния…
… Сильнее придавливает меня к пастели… Трудно сопротивляться ему… Тяжело дышать…
… блаженство… Кончает… Он на меня!...
А выстреливает не хило: попадает на губы, на шею, на грудь…
Сам ошарашено на меня смотрит.
Загадочно притягиваю его к себе… Целуемся… горьковатый вкус с привкусом металла…
Том хочет расстегнуть мои штаны. Не даю. Он же продолжает воевать: то, хватаясь за ширинку, то -- за резинку от боксеров.
Разрываю наш поцелуй.
-- А вот так! Не хочу и все. – пихаю ошеломленного Тома. – Впрочем, уже все было.
Встаю грациозно с кровати, чтоб у него зубы свело, да и не только!
Подхожу к вещам.
Разбираю кучу одежды, отделяю свою дизайнерскую от шмоток «два цента».
-- О, какой экземпляр! Твое платье… -- обращаюсь к Тому, -- … лови!
«Платье» элегантно закрыло достопримечательности Тома.
-- Они, наверно, здесь. Густав же сказал, что они наверх ушли…
Открывается дверь… Из темноты появляются Дэвид и какой-то мужик с теткой.
-- Да, да, они тут. – кивает про.
Улыбается, скотина.
-- Тук, тук, тук… -- поздно, Дэв, поздно…
-- Вот и ребята. – еще шире расплывается его рожа в доброжелательной улыбке. – Это по поводу клуба. С Густавом уже говорили. – все вещи из рук выпали…
«Клуб»… нет… только не сейчас о нем…
Предательски подкашиваются ноги…
Сердце будто замирает…
Все вокруг плывет…
-- А! – вздрагиваю… Все хорошо: родная рука касается моего лица… и убирает «капельки» спермы…
-- Мы выйдем, где-то через пять-десять минут. – Том.
-- Да, да… -- про выталкивает посетителей и сам смывается, счастливый.
-- Том… -- шепчу я.
-- Все хорошо. – нежно целует в висок.
-- Том… а… что мы им скажем? Мы же ничего не придумывали…
-- Тише-тише…
-- Надо что-то соврать…
-- И так полно доказательств: Густав, в смысле его речь. Он о нас сто процентов сказал. И этот великолепный момент… Особенно знаменит тем, что я весь обнажен, но все-таки мне «платье» помогло, и ты весь растрепанный и еще и в…
-- Том!
-- Они это приметили. – подмигивает мне.
-- Я не смогу. Я не смогу им врать. Я не готов: говорить о таком…
Целует руки…
-- И не ходи. Я один справлюсь. Ты кроме меня там никого не видел. Все просто!
Все просто…